В Святом Союзе не преминули лишний раз продемонстрировать возможности своего Божественного исчисления, поэтому делегация из епископа, правительства и охраны прибыла уже на следующий день. Впрочем, в торжественном мероприятии их встречи я участие не принимал, отправившись с делегацией Протеро в обещанное паломничество.
Большая часть делегации Святого Союза ехала на лошадях, кроме Протеро, которому по статусу полагалась карета. Ну и я обосновался там же… Вообще — посланцы в быту оказались столь же умеренны и нетребовательны как в одежде. Но образ суровых аскетов здорово нарушал цветочный парфюм, которым они регулярно прыскались. Я, конечно, знал, что это не дань моде а необходимое средство защиты от очарования эльфиек, но смотрелось оно всё-равно дико. Тем более никаких остроухих вокруг замечено не было — опрыскивались просто на всякий случай.
Дорога нам предстояла длинная и я решил узнать как можно больше у Протеро. В частности — можно ли научиться их Исчислению и что именно ждёт меня в Кафедрале. Ответ оказался неожиданным. Исчисление оказалось не столько знанием сколько навыком, который необходимо воспитывать с детства и иметь к нему предрасположенность. Для большинства же это будет не более чем зарядка для ума. Мало того — оказывается талант к магии абсолютно несовместим с талантом к Исчислению. Но есть нюанс — Кафедрал позволяет любому человеку начать использовать Исчисление на уровне епископа и даже выше. Правда, расплатой за это является невозможность покинуть здание… Подробности Протеро сообщать мне отказался, заявив, что я сам всё скоро увижу и узнаю. Единственное что намекнул о связи даруемых Кафедралом способностей с первыми лучами солнца в месте, где расположена святыня. Ещё он рассказал о слухах про поедание храмом людей. Оказывается, их распускают намеренно с целью избежать толп паломников, желающих приобщиться к вершинам Исчисления, невзирая на цену…
Беседа наша длилась несколько дней с перерывами на сон и еду. По её итогу я понял, что весь Святой Союз базируется именно на Исчислении и для местных жителей обладание им является высшим благом. Видимо, сам факт его использования им настолько в удовольствие, что они ради него готовы пойти на что угодно. Оттуда же проистекает их нелюбовь к колдующим — неспособность последних к Исчислению откровенно пугает многих местных и порождает слухи о том, что подобное заразно.
За разговорами, границу между Драстардией и Святым Союзом мы проскочили совершенно незаметно и так же незаметно подъехали к перевалу у долины где располагался Кафедрал. Там дорога кончалась и начиналась горная тропа. Дело было поздним вечером, однако мой спутник настоял, чтобы я шёл именно сейчас, на ночь глядя.
— Дальше, избранный, ты пойдёшь один, — сказал мне Протеро, протягивая замысловатого вида жезл, — если сожмёшь это в руках, то оно даст достаточно света, чтобы подняться в горы. По мере приближения к Кафедралу свечение будет всё нарастать…
— А почему нельзя просто пойти днём? — поинтересовался я.
— Увы, небо над долиной, где расположена наша святыня, затянуто особыми облаками. Из-за этого все, кого солнечные лучи застанут на перевале попросту сгорят. Вот и приходится идти затемно.
— А других способов попасть внутрь нет?
— Скалы тут отвесны и высоки, а единственный перевал этот. Так что людям сюда не добраться даже со снаряжением… Кстати, помни, что и возвращаться тебе придётся затемно. Постарайся это учесть. Хоть, Исчисление епископа и утверждает, что ты вернёшься сюда без каких-либо проблем…
Засим инструкции кончились и, взяв у спутников мешок с припасами, я отправился по тропе. Провожали меня, кстати, завистливыми взглядами — видимо Протеро не врал насчёт менталитета местных.
Жезл, действительно, засветился неярким белым светом, стоило мне сжать его древко ладонью, так что идти по тропе оказалось достаточно удобно и поднялся на самый верх перевала получилось всего за десяток минут. А дальше свет мне не понадобился — небольшую горную долину освещали висящие в небе тучи, испускающие зловещее багровое свечение. Долина, кстати, оказалась маленькой и большую её часть занимало огромное строение — видимо тот самый Кафедрал.
Издалека казалось что оно каменное, однако, при приближении выяснилось, что толстые стены его и крыша состоят из множества переплетённых корней. Из таких же корней был единственный вход в здание — огромные ворота, створки которых с шелестом разъехались в сторону, стоило мне приблизиться. Не из корней было только украшение над воротами в виде огромного человеческого лица. Оно мне подмигнуло, но я списал это на игру теней от туч и светящегося жезла.
Стоило мне шагнуть внутрь Кафедрала, как жезл неожиданно издал сильный треск и вспыхнул ярким синеватым светом. Когда я проморгался, то обнаружил, что он существенно увеличился в длине и превратился в посох, продолжая ярко светиться. Зато теперь я смог в деталях рассмотреть внутренне убранство здания. Как оказалось, кафедрал не имеет внутренних стен, а его крыша поддерживается рядами колонн, сплетённых из всё тех же корней. Каждую колонну венчает по украшению в виде человеческого лица. Причём каждое из них было разным — встречались мужские и женские, старые и не очень… Не было разве что детей.
Тот факт, что лица могут менять выражения и некоторые из них провожают меня глазами я, поначалу, списывал на игру тканей. Однако быстро понял что это не так и они, действительно, живые. Однако, видимо, говорить не могли. Зато некоторые из них демонстративно переводили взгляд куда-то в другой конец здания, куда свет от посоха не достигал.
Вняв их посланию, я взял посох поудобнее и отправился туда, куда мне указывали. Мимоход отметил, что в Кафедрале явно нет никого живого кроме меня и даже предположил, что упомянутые Протеро люди, навсегда оставшиеся здесь, по всей видимости как-то связаны с лицами на колоннах. И, учитывая что те по большей части были с довольными выражениями, их подобный исход устраивал. Хотя я, конечно, энтузиазма местных не разделял и с радостью избежал бы подобной участи.
На пути к дальней части Кафедрала, помимо уже знакомых мне колонн с лицами встретилось и что-то новенькое — каменный обелиск. Никакого лица на нём заметно не было, зато были несколько толстых корней, из которых состояли стены и колонны, которые слегка выпирали из земли и органично вливались в камень обелиска. Или наоборот — это из него торчали корни, которые он пустил в землю?
Лица, расположенные на колоннах, показывали глазами, что надо идти дальше. И даже принялись корчить недовольные гримасы, явно призывая поторопиться. Я покорно ускорился. Добравшись до дальнего конца храма, я увидел, там огромную яму, расположенную под одной из стен. Далеко внизу поблескивала вода и, кажется, плавало несколько тел. Впрочем, подробностей сверху было не разглядеть. Со стороны Кафедрала над ямой сплетался целый клубок корней, образуя что-то вроде небольшой лестницы, на несколько метров недоходящей до дна. С другой стороны её края были чуть ли не отвесны. А сами стены образовывали над серединой ямы что-то вроде небольшой арки. Таким образом, чтобы попасть внутрь Кафедрала надо было сперва спуститься на дно ямы, а потом подняться наверх, каким-то образом преодолев расстояние до начала лестницы.
Лица с колонн изобразили аж целую пантомиму, продемонстрировав, что мне необходимо спуститься на дно ямы. Говорить, кстати, они может и не могли, но вот точно слышали и понимали мои слова — когда я спросил «зачем мне это?» они одновременно скосили глаза куда-то в сторону входа.
Посмотрев в ту сторону я увидел воистину величественное зрелище — свет восходящего солнца, усиливаясь и преломляясь сквозь тучи, порождал самую настоящую волну золотистого пламени, стремительно катящуюся в мою сторону. Толстые стены Кафедрала, состоящие из корней, не могли препятствовать яркому свету, не давая никакой тени. Тут я и сам понял нафига мне в яму и принялся быстро спускаться вниз. Однако, после первых же шагов, понял что не успеваю и просто спрыгнул.
Воды внизу, к счастью, оказалось достаточно чтобы приземление было достаточно мягким но, в то же время, не достаточно чтобы утонуть. К тому же виденные мной сверху тела принадлежали одержимым, над которыми процессы разложения были не властны. Казалось красавицы залезли в воду совсем недавно и просто отдыхают, плавая на поверхности. Все три были одеты по-разному: одна в длинное платье и туфельки, вторая в широкую юбочку до колена, блузку и сапожки до икр, а третья одежды почти и не имела, лишь по узенькой полоски ткани прикрывали её грудь и бёдра, да на ногах были сандалии на каблуках, крепящиеся ремешками, обвивающих изящные ноги. Все трое были окружены облаками собственных длинных волос — у обладательницы самой короткой одежды русыми и доходящими почти до пят, а у двух других серебристыми.
Одержимые плавали достаточно далеко, так я не попал под действие исходящего от них запаха. Но, как и прочие представительницы остроухоно племени, были настолько прекрасны, что я невольно залюбовался ими, ощущая как меня охватывает возбуждение даже несмотря на прохладную воду. Тем более льющийся сверху яркий свет не обжигал, зато позволял рассмотреть эльфиек во всех подробностях. Чем я и занимался добрые пол часа, всерьёз подумывая а не поиметь ли их. Тем более, судя по открытым ртам, паразиты из них давно повылезали. Но я вовремя вспомнил, что красавицы имеют свойство оживать, стоит только излить в них своё семя, а воздержаться от подобного я вряд ли смогу, моментально попав под действие запаха… Можно, было, конечно, попробовать потешить похоть, удерживая кого-нибудь из остроухих под водой и, как достигну оргазма, изливаться наружу. Но слишком уж велик был риск, что что-то пойдёт не так.
Тем временем буйство стихии у меня над головой стало постепенно стихать и можно было начать задумываться над тем, как отсюда выбираться. Как на зло, стенки колодца внизу были абсолютно гладкими, а ближайшие корни располагались высоко и мне их было не достать. Конечно, можно было подождать помощи от местных — раз мне помогли спастись от буйства солнечной стихии, то вряд ли бросят умирать в яме с водой. Но покорно ждать спасения не хотелось…
Первым делом я попробовал использовать на гладких стенках колодца магию, сделав себе зацепки или выбоины, чтобы ставить руки и ноги. Но материал стен, как оказалось, был на редкость прочным. Аналогично потерпели неудачу попытки воздействия на него ножом. Потом я пробовал забросить импровизированную верёвку из своего пояса и лямок походного мешка на корни над головой. Но те оказались слишком уж гладкими и были настолько хитро расположены, что даже утяжелитель в виде мешка не мог ни за что зацепиться. Пришлось признать, что самому мне отсюда не выбраться…
Я с новым интересом посмотрел в сторону одержимых, вспоминая, рассказы Лариэль про устройство их общества, а также свои наблюдения на тему — возникла идея оживить кого-нибудь из остроухих и вылезти с её помощью. Проблема была в том, что эльфы говорили на ином языке. Насколько я помнил, статус у них зависел от одежды. В длинном платье, скорее всего, была советница, в юбке — жрица, а с минимумом одежды — собирательница. Советница, наверняка, могла воспользоваться магией, чтобы начать объясняться со мной на одном языке. Но она была и наиболее могущественной из находящихся в яме остроухих, а людей её раса откровенно презирала. Так что красавица могла попытаться заставить меня оживить своих спутниц, а потом убить или просто бросить в яме. Благо в могуществе эльфиек я уже имел возможность убедиться, а воспользоваться приёмом с плетением молнии не мог, так как сам находился в воде.
По итогу я решил оживить собирательницу, как наименее сильную и статусную. Потом заставить её подчиниться и знаками объяснить что требуется. Сказано — сделано. Задержав дыхание, я отбуксировал красавицу на свою сторону. Потом аккуратно снял с себя и так уже насквозь промокшую одежду. Повернул эльфийку на спину, развёл её ноги по шире, схватил за тонкую талию и, наконец, вдохнул исходящий от остроухой чарующий аромат.
Ну а дальше я на время потерял над собой контроль, изо всех натягивая на себя остроухую и ощущая как мой член раздвигает узкие стенки её лона. В порыве чувств, входя в неё я каждый раз делал шаг вперёд и вскоре уже вжимал эльфийку в стену, ощущая как её небольшие груди елозят по мне от каждого движения.
Вскоре я кончил и увидел, как дрогнули пушистые ресницы остроухой. Однако я был всё ещё во власти возбуждения и, прежде чем она успела что-то спросить, припал к её губам поцелуем, вновь задвигав бёдрами. Поначалу красавица замерла, ритмично сотрясаясь от ударов моего тело и недоумённо оглядываясь вокруг, насколько позволяла её позиция. Затем попыталась сопротивляться. Но, как я ожидал, силы эльфийки-собирательницы не шли ни в какое сравнение с Лариэль и она лишь доставляла мне дополнительное удовольствие своими трепыханиями. Ну а под конец сдалась на волю победителя и, обняв меня ногами, положила руки мне на плечи, запрокидывая голову и подставляя для поцелуев шею. На этот раз кончили мы одновременно и я, почувствовав что всепоглощающая страсть временно прошла, отпустил красавицу.
Та, быстро привела свою скудную одежду в порядок и что-то спросила у меня на своём певучем языке.
— Я тебя не понимаю, — ответил я, любуясь красавицей. Её намокшие длинные волосы вынуждали её немного запрокидывать голову, эротично выгибаясь. А фигурка была изящна, сочетая тонкую талию, узкие бедра и небольшие аппетитные груди с задорно торчащими сосками, просвечивающими через тонкую ткань повязки.
Как я и предполагал, эльфийка не могла с помощью магии изучить человеческий язык, поэтому прибегла к небольшой пантомиме, сперва погладив себя по полуоткрытым и слегка припухшим половым губам, а потом указав на свою подругу по несчастью в длинном платье. Я отрицательно покачал головой и в ответ ткнул пальцем в корни над головой. Остроухая задрала бровь и неаысоко подпрыгнула, демонстрируя мне, что её возможности ненамного превосходят мои.
Я, в ответ, прижал её к стене. Эльфийка покорно прикрыла глаза, положив руки мне на плечи. Но я лишь задрал ей правую ногу и привязал к ней верёвку. А после отошёл от разочарованно вздохнувшей красавицы на несколько шагов и, нагнувшись, подставил руки лодочкой.
Эльфийка быстро сообразила что от неё требуется и, поставив ногу мне на руки, резко оттолкнулась, птицей взмывая над водой. Я ещё успел придать ускорения остроухой, резко разогнувшись. Благо веса в изящной красавице было немного. Ловкость у неё, в отличии от силы, явно превосходила человеческую и она, в прыжке, легко изогнулась, схватившись за край площадки из корней. А после быстро вскарабкалась наверх, заодно продемонстрировав, что там уже безопасно.
Тут красавица решила было проявить коварство и рванулась, намереваясь отвязать верёвку от своей ноги. Однако я чего-то такого и ожидал, успел дёрнуть за оставшуюся у меня часть вниз. Остроухая рефлекторно схватилась обеими руками за корни. А я, не давая ей прийти в себя, быстро полез наверх.
Эльфийке хватило сил, чтобы удержаться пока я залезал, но она здорово устала, лёжа животом на площадке и тяжело дыша. Вместо запаха пота от неё исходил уже знакомый мне возбуждающий аромат. Так что, едва забравшись я бросился поверх красавицы и принялся водить членом между её упругих ягодиц, пытаясь войти в попку. Но мне это так и не удалось а, прежде чем я воспользовался руками, остроухая сумела немного прогнуться, приподняв бедра и открыв мне доступ к своему лону. Чем я и воспользовался, схватив её за волосы и принявшись активно сношать красавицу.
На этот раз меня хватило всего на один раз, после чего я кончил и, вернув себе способность трезво мыслить, откатился с её тела, подальше от края площадки и замер, отдыхая после бурного секса.
Эльфийка, убедившись что я нахожусь от неё достаточно далеко, неожиданно хищно улыбнулась и стремительно развернулась ко мне, формируя над рукой огненный шарик. Однако к чему-то такому я был готов и в живот остроухой тут же прилетело двойное плетение земли и воздуха. Моя противница, вскрикнув, согнулась от боли, чем я тут же воспользовался, зарядив следующим плетением ей в висок. А затем, подумав, связал остроухую верёвкой, надёжно примотав её к корням на площадке.
— Браво, избранный, — неожиданно прозвучало сразу несколько голосов.
Подняв голову, я убедился, что со мной говорят расположенные на ближайших колоннах лица.
— Вот! Я знал, что вы можете говорить! Чего раньше то молчали? — пожурил я их, оглядываясь в поисках жезла, который выронил, прыгая в колодец.
Жезл, как оказалось, успел прорасти, превратившись в полноценную колонну. Вот только никакого лица на ней не было. Местные охотно объяснили мне, что в идеале, солнце усиленное местными облаками полностью сжигает человека, но принесённый им жезл успевает прорости и впитывает в получившуюся колонну душу погибшего. Тот сохраняет свою личность, может видеть и говорить при помощи сформированного на вершине конструкции лица, да ещё и его сознание подключается к некоей сети, которая образована всеми обитателями Кафедрала. Вот только получившееся существо сильно зависимо от солнечного света. Оттого говорить может только днём. Ну и не только говорить… В качестве демонстрации несколько корней достали из ямы всех трёх эльфиек. И даже аккуратно развязали связанную мной остроухую, растянув её в воздухе с широко разведёнными ногами.
— С помощью корней нам доступны и более чувственные удовольствия, — охотно пояснили местные обитатели.
Иллюстрируя их слова, длинный и тонкий корень сперва погладил распятую эльфийку между ног, потом ненадолго обвился вокруг её груди и, наконец, беспардонно пошерудил у неё во рту.
— Откуда, кстати, у вас тут остроухие взялись? — поинтересовался я. — Неужели последователи из Святого Союза притащили?
Мне в ответ рассказали, что одержимые эльфийки несколько раз пытались покушаться на Кафедрал, спускаясь с отвесных стен прямо в долину при помощи своей незаурядной ловкости. Сперва была попытка действовать при помощи магии, после чего в яме оказалась остроухая в длинном платье. Потом одержимая жрица пришла сюда с топором. Ну а последний раз пожаловала собирательница во главе целого отряда людей, которых спустили с гор её одержимые подруги.
— А тела людей куда делись? Неужели они все сгорели на рассвете?
— Нет, конечно. Часть укрылась в яме… Но, этим лишь немного отсрочили свою смерть, — ответили мне. Одновременно один из корней демонстративно обвился вокруг шеи эльфийки-жрицы.
— Впрочем, померли они счастливыми, так как мы разрешили им вдоволь поразвлечься со своими остроухими повелительницами… — заявил было обитатель ближайшей колонны. Но на него зашикали остальные.
— Враг способен восстанавливать свою плоть, даже в состоянии мнимой смерти, когда их тела покинут те, кто ими управляет, — пояснили мне с другой колонны, заметив, что я задумчиво оглядывая эльфийку, которую недавно поимел. — Так что уже на следующий день никаких следов от поразвлекшейся с ней толпы мужиков не будет.
Закончив объяснять мне местные реалии, меня пригласили прогуляться до виденного мной ранее в Кафедрале обелиска. Что я и сделал, про себя удивляясь распущенности бывших епископов. Обелиск, хоть никакого лица на нём не было, всё видел, слышал и мог говорить. Он, был единственным из местных, кто исходно был эльфом. Мало того, как оказалось, именно с него начался не только Кафедрал, но и существа вроде Великого Древнего.
-… понимаешь, Избранный, за многие тысячи лет нам, эльфам, успели надоесть вообще все возможные развлечения. А, в отличии от представительниц прекрасного пола, мы впадать в спячку не способны. Вот я и изобрёл способ преобразовывать себя в живые кристаллы, сохраняя разум и могущество, но кардинально меняя форму вместе с восприятием времени, — пояснил обелиск. Своего имени он мне так и не назвал, зато намекнул что был великим учёным своего народа по статусу совсем немного уступая эльфийской королеве. — Идея моим сородичам пришлась по душе и уже через полторы сотни лет я остался единственным эльфом кто пребывал в исходной форме. А всё потому, что я решил зайти дальше и придумал как, хоть отчасти, приобщить к бессмертию смертных, заодно объединив их разумы со своим… Ну и попутно изобретя Исчисление, как способ прогнозировать будущее при помощи получившегося союза.
Дальше последовали обильные подробности, из которых я вынес, что облака над долиной зачарованы таким образом, чтобы аккумулировать солнечный свет, выдавая всю собранную энергию продолжительным импульсом во время рассвета. Ну и, заодно, стало понятно, что бодрствующих эльфов не осталось — сперва залегли в спячку эльфийки, которых будили только ради развлечений, а потом все эльфы преобразовались в артефакты, потому что в такой форме им было проще воспринимать вечность. Прошёлся он и по Лариэль. Причём выставлял остроухую как крайне опасную и гениальную личность, которая в погоне за развлечениями готова на что угодно. Даже захват тел спящих эльфиек паразитами, по словам моего собеседника, скорее всего являлся частью её плана. Ровно как и последующее освобождение остроухих объединившихся под моим началом человечеством.
— Насколько я теперь понимаю, вы с помощью своего Исчисления, специально Лариэль из игры вывели. А теперь ты утверждаешь, что она действует мне на благо, — удивился я. — Так какой смысл был от неё избавляться?
— Она действует исключительно на благо себе, — поправил меня обелиск. — Поэтому нашего разговора она б не допустила, чтобы не потерять над тобой контроль…
Закончив просвещать меня о делах минувших дней и текущей ситуации, мой собеседник перешёл к объяснению причин моего паломничества. Оказывается, одержимые эльфийки хоть и стали появляться ещё когда на этом континенте была единая империя, но только сейчас массово внедрились к человеческой аристократии. Мало того — управляющие паразитами остроухие уже успели подмять под себя большинство сопредельных государств. Но, в то же время, именно сейчас есть шанс объединить человечество против общего врага. Раньше противник был хоть и силён но недостаточно серьёзен. Ну а позже паразиты окончательно подомнут под себя всех. Заодно я узнал и особенности взаимодействия паразитов с захваченными ими эльфийками. Как оказалось — чем сильнее жертва, тем менее разумной будет получившаяся одержимая и тем больший паразит имеет доступ к её памяти. Оттого у самих одержимых, как ни парадоксально, правят всем многочисленные собирательницы, в то время как более могущественные остроухие являются по сути расходным материалом. Цель же паразитов заключается в том, чтобы окончательно подмять под себя человечество, потом при его помощи освоить технологии эльфов и дальше уже паразитировать на людях (на данный момент люди при вселении паразита сразу умирают).